Безручко Владимир Мефодиевич. Младший сержант, водитель В/ч пп 79088, 254-я отдельная вертолетная эскадрилья (г. Кундуз)

Безручко Владимир Мефодиевич. Младший сержант, водитель В/ч пп 79088, 254-я отдельная вертолетная эскадрилья (г. Кундуз)

10.10.1965 – 13.02.1987
Аэродром под Кундузом

    Первоначальные планы развертывания советских войск при вводе в Афганистан предусматривали лишь размещение гарнизонов в городах, охрану дорог и предприятий и не предполагали масштабных боевых действий. Поэтому к началу 1980 года в составе ОКСВ было всего шесть вертолетов огневой поддержки «МИ-24». Да и то первое время «двадцатичетверки» играли роль лидеров, используясь в основном для разведки и прикрытия высадки на занимаемые аэродромы.
    Однако очень скоро стало ясно, что война обещает стать «вертолетной», и «крокодилам» предстояло сказать в ней веское слово. Уже в последних числах февраля ВТА начала специальную переброску еще двух эскадрилий «МИ-24Д». В «Антей» загоняли по два вертолета со снятыми лопастями, стабилизатором и крылом, «осаживая» их на спущенных амортизаторах. «МИ-24» разместили и на приграничных площадках в Припамирье и Туркмении для работы на севере Афганистана. Каждый гарнизон в обязательном порядке оборудовался вертолетной площадкой, посадочные «пятачки» имели даже удаленные заставы и блокпосты.
    С весны 1980 года поджарые пятнистые силуэты «МИ-24» все чаще начали появляться в афганском небе, став настоящим символом войны. Атаки «двадцатичетверок», летавших «ближе, ниже и медленнее всех», давали куда больший эффект, чем удары сверхзвуковых самолетов, мгновенно проносившихся над целью и без особого уважения прозванных «свистками». Уже к концу 1980 года вертолетную группировку 40-й армии усилили вдвое, доведя ее до 251 машины, что вчетверо превосходило численность самолетов.
    Война в Афганистане была в самом разгаре, когда началась интенсивная подготовка 254-й отдельной вертолетной эскадрильи Туркестанского военного округа к переброске «за речку». Пилотам и техникам уже открытым текстом говорили, какие задачи готовится выполнять эскадрилья, приданная 201-й мотострелковой дивизии. Но об истинных масштабах боевых действий даже тогда, в 1984 году, еще мало кто знал, и когда 1 сентября пилоты эскадрильи прибыли в Кундуз, настроение у всех было «туристическое»: мол, полетаем – посмотрим. А когда 16 октября вылетели на высадку десанта в
провинции Баглан и на глазах у других экипажей вертолет капитана Ряхина напоролся на струю свинца крупнокалиберного пулемета и рухнул, объятый племенем, на скалы, все окончательно поняли: шутки кончились, это война.
    Наука воевать и умение маневрировать в горах и над пустыней на любых высотах, уворачиваясь от прицельного вражеского огня, эскадрилье из Кундуза стоила шести «МИ-24Д», потерянных за первый год, большей частью разбившихся не по боевым причинам, а из-за тумана в горах и неожиданных воздушных потоков.
    Одновременно с летно-техническим составом в Кундуз прибывали специалисты аэродромных служб и подразделений. Затем сформировали 1360-й батальон охраны.
    В ту пору Владимир Безручко был бесконечно далек от афганских дел. Окончив школу в родном селе Пригородном Сердобского района, по направлению военкомата пошел учиться в автошколу ДОСААФ, получил водительские права, но пошоферить, в общем-то, не успел. 26 октября 1984 года его призвали в армию. Сначала он попал в учебное подразделение Туркестанского военного округа, а в июне 1985 года новоиспеченного младшего сержанта Безручко вертолетом доставили на аэродром города Кундуз и зачислили на должность командира отделения в автовзвод роты аэродромно-технического обслуживания.
    Да, Володе не надо было участвовать в рейдах по горам, гоняясь за душманами, или нести однообразную службу на заставах и блокпостах, но моджахеды не оставляли без внимания аэродром, регулярно в разное время суток обстреливая его реактивными снарядами или из минометов. Приходилось бежать по тревоге к окопам и огневым точкам и занимать оборону.
    254-я эскадрилья помимо участия в боевых операциях прикрывала участок транспортной магистрали от приграничного Термеза до перевала Саланг. Для дозаправки вертолетов и пересменки экипажей в Хайратоне, Мазари-Шарифе, Ташкургане и Пули-Хумри были оборудованы посадочные площадки. После Саланга колонны прикрывали вертолетчики Баграма. Поэтому водители аэродромного взвода в составе автоколонн нередко выезжали с грузами и к посадочным площадкам, порой попадая под обстрелы «духов».
    1985 год стал пиком боевых действий 40-й армии в Афганистане. В вертолетных частях из машин выжималось все что можно, они трудились в лучшем случае до ухода на ремонт. Это удавалось далеко не всегда: из года в год вертолетчики теряли 8 – 10 процентов своего парка.
    Люди на аэродромах трудились, как говорится, от темна до темна. Проявляя недюжинную изобретательность, техники на месте выполняли весьма сложный ремонт. Безнадежно забитые фильтры продували сжатым воздухом, закипавшие в жару аккумуляторы остужали в проточном арыке, двигатели запускали от аккумуляторов танков и БМП, на замену агрегатов пускали «вторсырье» со сбитых машин.
    Особенно много работы было по снаряжению оружия. Всех, кого можно, задействовали в этом деле. Безручко и другие водители, доставив к вертолетам необходимый груз, вместе с техниками, связистами и другими свободными от дежурств солдатами подкатывали бомбы, начиняли блоки ракетами, откупоривали «цинки» с патронами и вертели «мясорубку» – машинку для набивки пулеметных лент. Одно время штабеля боеприпасов держали прямо у вертолетов, но такое «местничество» дробило силы и было небезопасным – первое же попадание душманской мины могло уничтожить всю стоянку. Вооружение стали готовить загодя, на специальных площадках, тут же подвозя к вернувшимся из вылета машинам. Или вертолеты заруливали к месту, где их ждала команда с боекомплектом наготове. Не очень полагаясь на неудобные лебедки и подъемники с вечно текущей гидравликой, увесистые бомбы подхватывали ремнями или использовали незаменимый лом. За него брались втроем-вчетвером и, поднатужившись, цепляли бомбу на замок, после чего вертолет обегал оружейник, добавляя последний штрих – вкручивая взрыватели и вставляя чеки.
    К вечеру после таких трудовых вахт Владимир буквально валился от усталости, болели руки, спина и ноги, все тело дрожало от напряжения. Сил едва хватало на то, чтобы поставить свой «ЗИЛ» на стоянку, доползти до палатки и рухнуть на койку. Но он был еще и младший сержант, командир отделения, и потому, как говорится, за счет силы воли переходил на «второе дыхание». Проверял: все ли поставили машины, нормально ли поужинали и все ли здоровы, чтобы потом доложить взводному или ротному, что у него в подразделении порядок. Порой нападала грусть по дому, и даже усталость не могла загнать его в сонное забытье. Долго лежал, вспоминая родителей, дом, родные места.
    Но постепенно Безручко втянулся в напряженный ритм аэродромной жизни и службы. Его отделение все чаще ставили в пример другим. Машины всегда были чистыми, а водители опрятными и подтянутыми. Нет, Владимир не был служакой, живущим строго по уставу, а просто умел личным примером убедить подчиненных, что жить в чистоте и аккуратности самим же приятней.
    ...Беда пришла оттуда, откуда ее совсем не ждал. Иной климат, иные пища и вода, множество опасных для выходцев из средней полосы инфекционных заболеваний делали свое дело почище душманов, порой буквально выкашивая ряды бойцов, которых десятками отправляли в госпитали Союза. Особенно свирепствовал гепатит, но свою долю брали холера, дизентерия и брюшной тиф.
    Буквально накануне дембеля подстерегла азиатская хворь и Владимира. Вместо возвращения домой осенью 1986 года он очутился в ташкентском госпитале. Несколько месяцев молодой организм при поддержке врачей упорно боролся с тяжелой болезнью, но не осилил ее. 13 февраля 1987 года Владимира не стало. Он умер на больничной койке...
    За образцовое исполнение воинского долга младший сержант В. Безручко был посмертно награжден орденом Красной Звезды. Похоронен на городском кладбище в Сердобске.

Возврат к списку