Алферов Сергей Александрович. Рядовой, разведчик В/ч пп 44585, 56-я гвардейская ОДШБр (г. Гардез, провинция Пактия)
14.06.1966 – 25.01.1986
А вокруг только горы
Только попав на полигон в Киргизию, Сергей по-настоящему увидел горы и был очарован их красотой и величием. Это зрелище не шло ни в какое сравнение ни с панорамой из иллюминатора самолета, ни с видами из окна вагона. Даже в Фергане, где дислоцировался их полк, вид остроконечных пиков вдали манил, но не впечатлял.
Учения давались непросто. Марш-броски в предгорьях Памиро-Алтая с полной выкладкой выматывали так, что почти не оставалось времени на созерцание каменных исполинов. И все же, как бы он ни уставал во время переходов, на привалах, едва спадала пелена с глаз и успокаивалось сердце, восхищенно смотрел на окрестности и ахал от изумления. Порой вслух. Сослуживцы добродушно посмеивались, но Сергей на это не обращал внимания... И тихо мечтал: как здорово было бы побродить по этим склонам и вершинам с рюкзаком за спиной, но без автомата в руках! Эх, и как люди могут воевать среди такой красоты?! Чего этим долбаным моджахедам надо? Шестой год идет война, а все не угомонятся! Ну да ничего, наша все равно возьмет!
Сергей Алферов никогда не мнил себя суперменом, хотя статью и силой бог не обидел. И вообще ничего особенного в себе не видел. Разве можно было считать чем-то необычным увлечение гитарой? Сначала бренькал дома, осваивая аккорды. Потом начал ходить на репетиции вокально-инструментального ансамбля, организованного ребятами постарше.
Он мечтал служить в воздушно-десантных войсках. Готовясь к армии, начал заниматься в парашютной секции при клубе ДОСААФ. Когда совершил первый прыжок с парашютом, перед друзьями хвастаться особо не стал: прыгнул и прыгнул. Ну что тут такого?
И вот он уже десантник! Но солдатская служба по головке не гладит, а сразу берет в ежовые рукавицы уставов и приказов, делая из гражданского парня мужчину и воина. По вечерам, перед отбоем, вспоминал дом, мать, отца, сестру: как они там? Когда ему сказали о приезде матери, обрадовался и тут же расстроился: его рота месила грязь на полигоне, в нескольких километрах от части. Командир отделения, заметив потухшее лицо солдата, не выдержал, отозвал в сторонку:
– Вот что, Серега! Как только офицеры укатят в гарнизон на летучку, жми к матери на свиданку. Но чтоб к подъему как штык тут был!
– Есть! – расцвел Сергей.
Словно на крыльях, летел напрямик, через поле, в сторону гостевых домиков, выстроенных рядом с частью. Фактически это были холодные, неотапливаемые бараки. А вокруг лежал снег, дул пронизывающий ветер, к полному удивлению Валентины Кузьминичны, не ожидавшей таких холодов в Ферганской долине. И это юг?! Сидела и гадала: как же увидеть Сережу? И вдруг уже под вечер хлопнула дверь, и в комнату вошел сын – так и светится от радости: «Мама!» – обнимает, целует, а сам худой, усталый, голодный. Только и успели парой слов переброситься. Едва поел, тут же завалился спать. Поговорили, называется! Мать долго сидела рядом, смотрела на осунувшееся лицо сына, нежно гладила ладонью колючий ежик коротко стриженных волос и жалостливо вздыхала: нелегка солдатская доля!
А потом был Афганистан.
Воздушно-десантный батальон, где служил рядовой Алферов, дислоцировался в центре провинции Пактия – городе Гардезе. Всего в сотне километров на восток – Пакистан. Там, за остроконечной грядой Сулеймановых гор, прятались учебные лагеря моджахедов. Оттуда приползали караваны с оружием и боеприпасами, приходили отряды «духов». А вокруг города – неприветливая безводная каменисто-песчаная земля с пиками скал и редкими зарослями кустарника. Местная жизнь и быт произвели на Сергея тягостное впечатление, хотя природа покорила своей суровой красотой.
«Горы здесь высокие, – писал он домой. – Снизу даже видно, как облака задевают вершины. Что ни говори, а красота афганская ничем не отличается от наших курортов. Только здесь намного жарче, чем у нас в Союзе...»
«Прошел месяц, как уже здесь нахожусь. Многое узнал и повидал, успел даже на юге страны побывать. Погода стоит теплая, градусов пятнадцать. А сегодня, как назло, снег метет целый день. Весь праздник испортил. В боевых действиях еще не участвовал. Но вот станет теплее, тогда они будут чаще. Если от меня долго не будет писем, не волнуйтесь, значит, я исполняю интернациональный долг».
«Душманов я еще не видел, но в скором времени, может быть, с ними встречусь. Царандой (народная милиция), или, как их здесь называют, «зеленых», которые за нас, видал. Такие же обычные люди. Но только днем, ночью их в наших рядах нет. Здесь, в Афганистане, сейчас идет 1364 год, короче, XIV век. Это отсталый народ. Во всем виновата религия. Мы стараемся направить их в нужную сторону. Здесь, в армии, особенно вдали от Родины, по-другому смотришь на жизнь и больше понимаешь, какую ответственность несешь на плечах. И я сделаю все, чтобы вы спали спокойно...»
Сколько ребят, воевавших в Афганистане, верили, что выполняют свой «интернациональный долг»! Но благие намерения шурави почему-то не встречали понимания ни у богатых, ни у бедных афганцев. Богачи организовывали отряды, получали оружие из Пакистана, бедняки доставали из-под камней завернутые в тряпки старинные «буры» и английские «ли-энфилды», и все вместе стреляли в правительственные и советские войска.
Но сильнее душманских пуль разила шурави желтуха, дизентерия и прочие местные микробные «радости». За год выбывало из строя на разное время от 25 до 60 тысяч солдат и офицеров! И ничего с этим поделать было нельзя: организм жителей Союза никак не мог приспособиться к местным еде, воде и климату. Зато «благодаря» болезни Валентина Кузьминична сумела еще раз встретиться с сыном. Когда его с желтухой привезли в госпиталь в Туркмению, она приехала туда вместе с зятем. Сняли недалеко квартирку и каждый вечер встречались с Сергеем. Неспешно гуляли по аллеям парка и говорили, говорили, говорили. Не о войне, о жизни...
И снова Афганистан.
За год службы Сергей участвовал в четырех боевых операциях и десяти боевых сопровождениях автомобильных колонн. Очередное боевое задание разведрота десантников получила 25 января 1985 года: совершить марш-бросок и юго-восточнее перевала Нарай перехватить крупный караван душманов, везший оружие из Пакистана.
Рота, высадившись из бронемашин возле подножия одной из гор, дальше пошла пешком. Двигались быстро, делая лишь короткие привалы. Командир роты то и дело поглядывал на часы, торопил солдат и по рации требовал от командира передового взвода держать темп. Взводный чертыхался и покрикивал на разведчиков: «А ну, орлы, шире шаг!»
Рота шла, растянувшись, редкой цепочкой, фактически без боевого охранения. Обогнув склон горы, десантники вышли на открытую каменистую площадку и взяли курс на гору Нарай, у подножия которой среди нагромождения валунов виднелись редкие заросли невзрачного кустарника. Внезапно из-за камней с шипением метнулась огненная струя, ударилась за спиной Сергея о камни и взорвалась, грохнув копотным жирным пламенем. Вслед за ней с трех сторон ударили очереди. Вокруг все заколотило, забухало, пули засвистели над головой. В следующую секунду он почувствовал удар в плечо. Удар, а не боль. А через несколько секунд боль захлестнула все его тело.
А вокруг – крики раненых, прорывавшиеся сквозь грохот выстрелов и разрывов реактивных гранат. Десантники попадали кто куда, отползая в стороны и пытаясь найти хоть какое-то укрытие от смертоносного свинца. Практически сразу каждый получил одно или несколько ранений, но невзирая на боль бойцы открыли ответный огонь.
Сергей шел впереди, рядом с лейтенантом, когда того срезала автоматная очередь. Сам же, сдавленно ругаясь от боли в раненном плече, успел перекатиться за какой-то небольшой валун и открыть ответную стрельбу из ручного пулемета. Злость и ненависть помогли собрать в кулак всю волю, тело словно слилось с очередью, пронзавшей кусты, отсекавшей каменные крошки от валунов. На миг оглянулся и увидел бойцов, неподвижно лежавших вперемежку с еще стрелявшими десантниками. Крикнул тем, кто был ближе: «Отходите, я прикрою!» И снова приник к оружию, торопливо ловя в стальную прорезь прицела характерные пуштунские шапки высовывавшихся из-за камней «духов»: н-нате, сволочи, получайте! Он уже не обращал внимания на новые ранения, когда пули тупо и жестко ударяли в тело, делая его каким-то липким и горячим. Лишь одна мысль заполнила сознание и маленьким молоточком больно стучала в висок: «Только бы ребята успели отойти! Только бы успели!» Страшный удар в голову бросил его в темноту небытия. Но руки продолжали сжимать пулемет, а палец давил на спусковой крючок, посылая смерть врагам, пока сухо не щелкнул затвор: в магазине кончились патроны...
Серега так и не узнал, что ребятам некуда было отступать под перекрестным огнем на совершенно открытом месте. Все девятнадцать полегли в том жестоком бою. А помощь подоспела слишком поздно...
Сергей Алферов до конца выполнил свой воинский долг: его тело было найдено возле пулемета, среди россыпи стреляных гильз. За храбрость и мужество рядовой Алферов был посмертно награжден орденом Красной Звезды. Конечно, никакая награда не заменит родителям погибшего сына, но память о нем будет бережно храниться в сердцах родных и друзей.
А вокруг только горы
Только попав на полигон в Киргизию, Сергей по-настоящему увидел горы и был очарован их красотой и величием. Это зрелище не шло ни в какое сравнение ни с панорамой из иллюминатора самолета, ни с видами из окна вагона. Даже в Фергане, где дислоцировался их полк, вид остроконечных пиков вдали манил, но не впечатлял.
Учения давались непросто. Марш-броски в предгорьях Памиро-Алтая с полной выкладкой выматывали так, что почти не оставалось времени на созерцание каменных исполинов. И все же, как бы он ни уставал во время переходов, на привалах, едва спадала пелена с глаз и успокаивалось сердце, восхищенно смотрел на окрестности и ахал от изумления. Порой вслух. Сослуживцы добродушно посмеивались, но Сергей на это не обращал внимания... И тихо мечтал: как здорово было бы побродить по этим склонам и вершинам с рюкзаком за спиной, но без автомата в руках! Эх, и как люди могут воевать среди такой красоты?! Чего этим долбаным моджахедам надо? Шестой год идет война, а все не угомонятся! Ну да ничего, наша все равно возьмет!
 |
Сергей Алферов никогда не мнил себя суперменом, хотя статью и силой бог не обидел. И вообще ничего особенного в себе не видел. Разве можно было считать чем-то необычным увлечение гитарой? Сначала бренькал дома, осваивая аккорды. Потом начал ходить на репетиции вокально-инструментального ансамбля, организованного ребятами постарше.
Он мечтал служить в воздушно-десантных войсках. Готовясь к армии, начал заниматься в парашютной секции при клубе ДОСААФ. Когда совершил первый прыжок с парашютом, перед друзьями хвастаться особо не стал: прыгнул и прыгнул. Ну что тут такого?
И вот он уже десантник! Но солдатская служба по головке не гладит, а сразу берет в ежовые рукавицы уставов и приказов, делая из гражданского парня мужчину и воина. По вечерам, перед отбоем, вспоминал дом, мать, отца, сестру: как они там? Когда ему сказали о приезде матери, обрадовался и тут же расстроился: его рота месила грязь на полигоне, в нескольких километрах от части. Командир отделения, заметив потухшее лицо солдата, не выдержал, отозвал в сторонку:
– Вот что, Серега! Как только офицеры укатят в гарнизон на летучку, жми к матери на свиданку. Но чтоб к подъему как штык тут был!
– Есть! – расцвел Сергей.
Словно на крыльях, летел напрямик, через поле, в сторону гостевых домиков, выстроенных рядом с частью. Фактически это были холодные, неотапливаемые бараки. А вокруг лежал снег, дул пронизывающий ветер, к полному удивлению Валентины Кузьминичны, не ожидавшей таких холодов в Ферганской долине. И это юг?! Сидела и гадала: как же увидеть Сережу? И вдруг уже под вечер хлопнула дверь, и в комнату вошел сын – так и светится от радости: «Мама!» – обнимает, целует, а сам худой, усталый, голодный. Только и успели парой слов переброситься. Едва поел, тут же завалился спать. Поговорили, называется! Мать долго сидела рядом, смотрела на осунувшееся лицо сына, нежно гладила ладонью колючий ежик коротко стриженных волос и жалостливо вздыхала: нелегка солдатская доля!
А потом был Афганистан.
 |
Воздушно-десантный батальон, где служил рядовой Алферов, дислоцировался в центре провинции Пактия – городе Гардезе. Всего в сотне километров на восток – Пакистан. Там, за остроконечной грядой Сулеймановых гор, прятались учебные лагеря моджахедов. Оттуда приползали караваны с оружием и боеприпасами, приходили отряды «духов». А вокруг города – неприветливая безводная каменисто-песчаная земля с пиками скал и редкими зарослями кустарника. Местная жизнь и быт произвели на Сергея тягостное впечатление, хотя природа покорила своей суровой красотой.
«Горы здесь высокие, – писал он домой. – Снизу даже видно, как облака задевают вершины. Что ни говори, а красота афганская ничем не отличается от наших курортов. Только здесь намного жарче, чем у нас в Союзе...»
«Прошел месяц, как уже здесь нахожусь. Многое узнал и повидал, успел даже на юге страны побывать. Погода стоит теплая, градусов пятнадцать. А сегодня, как назло, снег метет целый день. Весь праздник испортил. В боевых действиях еще не участвовал. Но вот станет теплее, тогда они будут чаще. Если от меня долго не будет писем, не волнуйтесь, значит, я исполняю интернациональный долг».
«Душманов я еще не видел, но в скором времени, может быть, с ними встречусь. Царандой (народная милиция), или, как их здесь называют, «зеленых», которые за нас, видал. Такие же обычные люди. Но только днем, ночью их в наших рядах нет. Здесь, в Афганистане, сейчас идет 1364 год, короче, XIV век. Это отсталый народ. Во всем виновата религия. Мы стараемся направить их в нужную сторону. Здесь, в армии, особенно вдали от Родины, по-другому смотришь на жизнь и больше понимаешь, какую ответственность несешь на плечах. И я сделаю все, чтобы вы спали спокойно...»
Сколько ребят, воевавших в Афганистане, верили, что выполняют свой «интернациональный долг»! Но благие намерения шурави почему-то не встречали понимания ни у богатых, ни у бедных афганцев. Богачи организовывали отряды, получали оружие из Пакистана, бедняки доставали из-под камней завернутые в тряпки старинные «буры» и английские «ли-энфилды», и все вместе стреляли в правительственные и советские войска.
Но сильнее душманских пуль разила шурави желтуха, дизентерия и прочие местные микробные «радости». За год выбывало из строя на разное время от 25 до 60 тысяч солдат и офицеров! И ничего с этим поделать было нельзя: организм жителей Союза никак не мог приспособиться к местным еде, воде и климату. Зато «благодаря» болезни Валентина Кузьминична сумела еще раз встретиться с сыном. Когда его с желтухой привезли в госпиталь в Туркмению, она приехала туда вместе с зятем. Сняли недалеко квартирку и каждый вечер встречались с Сергеем. Неспешно гуляли по аллеям парка и говорили, говорили, говорили. Не о войне, о жизни...
И снова Афганистан.
За год службы Сергей участвовал в четырех боевых операциях и десяти боевых сопровождениях автомобильных колонн. Очередное боевое задание разведрота десантников получила 25 января 1985 года: совершить марш-бросок и юго-восточнее перевала Нарай перехватить крупный караван душманов, везший оружие из Пакистана.
Рота, высадившись из бронемашин возле подножия одной из гор, дальше пошла пешком. Двигались быстро, делая лишь короткие привалы. Командир роты то и дело поглядывал на часы, торопил солдат и по рации требовал от командира передового взвода держать темп. Взводный чертыхался и покрикивал на разведчиков: «А ну, орлы, шире шаг!»
Рота шла, растянувшись, редкой цепочкой, фактически без боевого охранения. Обогнув склон горы, десантники вышли на открытую каменистую площадку и взяли курс на гору Нарай, у подножия которой среди нагромождения валунов виднелись редкие заросли невзрачного кустарника. Внезапно из-за камней с шипением метнулась огненная струя, ударилась за спиной Сергея о камни и взорвалась, грохнув копотным жирным пламенем. Вслед за ней с трех сторон ударили очереди. Вокруг все заколотило, забухало, пули засвистели над головой. В следующую секунду он почувствовал удар в плечо. Удар, а не боль. А через несколько секунд боль захлестнула все его тело.
А вокруг – крики раненых, прорывавшиеся сквозь грохот выстрелов и разрывов реактивных гранат. Десантники попадали кто куда, отползая в стороны и пытаясь найти хоть какое-то укрытие от смертоносного свинца. Практически сразу каждый получил одно или несколько ранений, но невзирая на боль бойцы открыли ответный огонь.
Сергей шел впереди, рядом с лейтенантом, когда того срезала автоматная очередь. Сам же, сдавленно ругаясь от боли в раненном плече, успел перекатиться за какой-то небольшой валун и открыть ответную стрельбу из ручного пулемета. Злость и ненависть помогли собрать в кулак всю волю, тело словно слилось с очередью, пронзавшей кусты, отсекавшей каменные крошки от валунов. На миг оглянулся и увидел бойцов, неподвижно лежавших вперемежку с еще стрелявшими десантниками. Крикнул тем, кто был ближе: «Отходите, я прикрою!» И снова приник к оружию, торопливо ловя в стальную прорезь прицела характерные пуштунские шапки высовывавшихся из-за камней «духов»: н-нате, сволочи, получайте! Он уже не обращал внимания на новые ранения, когда пули тупо и жестко ударяли в тело, делая его каким-то липким и горячим. Лишь одна мысль заполнила сознание и маленьким молоточком больно стучала в висок: «Только бы ребята успели отойти! Только бы успели!» Страшный удар в голову бросил его в темноту небытия. Но руки продолжали сжимать пулемет, а палец давил на спусковой крючок, посылая смерть врагам, пока сухо не щелкнул затвор: в магазине кончились патроны...
Серега так и не узнал, что ребятам некуда было отступать под перекрестным огнем на совершенно открытом месте. Все девятнадцать полегли в том жестоком бою. А помощь подоспела слишком поздно...
Сергей Алферов до конца выполнил свой воинский долг: его тело было найдено возле пулемета, среди россыпи стреляных гильз. За храбрость и мужество рядовой Алферов был посмертно награжден орденом Красной Звезды. Конечно, никакая награда не заменит родителям погибшего сына, но память о нем будет бережно храниться в сердцах родных и друзей.