Топилин Николай Александрович. Младший сержант, оператор ПТУР В/ч пп 51932, 181-й МСП, 108-я МСД (г. Кабул)
01.03.1964 – 26.10.1984
Ущелье «Пяти Львов»
И снова Панджшер. Сводная бронеколонна 108-й мотострелковой дивизии гигантским удавом вползала в зажатое высоченными горами и скалами змеиное ущелье. Оно протянулось на сотню километров от Чарикарской долины вплоть до пакистанского города Пешавар, возле которого размещалось несколько учебных пунктов душманов. В ущелье и на окружавших его горах создал опорные пункты и базы мятежников Ахмад-шах, прозванный впоследствии «Масудом» (счастливым). Сын богатейшего феодала, он окончил в свое время колледж и университет. Два года провел в отрядах борцов за освобождение Палестины и вполне овладел искусством партизанской войны в горной местности.
Пять месяцев назад, в апреле 1984 года, по настоятельным просьбам афганского руководства в третий раз было принято решение начать крупномасштабные боевые действия в Панджшере. Цель – нанесение Ахмад шаху решительного поражения. Эта операция готовилась тщательно и масштабно. Привлекались различные по составу войска.
Операция началась 19 апреля нанесением по Панджшеру мощного авиационного удара, который продолжался около двух часов. Затем в течение одного часа и двадцати минут била артиллерия. Потом нанесли второй авиационный удар. И только после этого был высажен десант и войска ворвались в долину. Там они существенного сопротивления не встретили. Были, правда, подрывы на минах, установленных мятежниками, и потери, когда подразделения попадали в засады. Казалось, формирования Ахмад-шаха окончательно разгромлены, так как они не оказывали существенного сопротивления. Советское командование первоначально посчитало эту операцию успешной.
Лишь значительно позже выяснилось, что это был своеобразный провал. Имея сильную опору и разветвленную сеть агентуры в Кабуле, Масуд за 15 дней до начала боевых действий получил исчерпывающие данные о всех планах правительственных и советских войск. И заблаговременно вывел из Панджшера местное население и большинство своих боевых отрядов, разместив их в «зеленой зоне» Чарикара, Андараба, Ниджраба, Хост-о-Ференга и других районах северных провинций ДРА, а также укрыл их в рокадных ущельях, примыкающих к Панджшеру.
Вскоре Ахмад-шах не только восстановил, но и значительно укрепил группировку своих вооруженных формирований, вновь вернувшихся в Панджшер и через некоторое время возобновивших диверсии и нападения на заставы и колонны, двигавшиеся по дороге Хайратон – Кабул. Это вынудило командование 40-й армии осенью 1984 года провести операцию по вытеснению душманских отрядов из зоны Саланга в глубь ущелья...
Третий мотострелковый батальон 181-го полка 108-й МСД двигался в голове колонны. Младший сержант Топилин находился на месте оператора БМП и через оптику приборов наблюдения внимательно разглядывал окружающий пейзаж. Настроение у него было не ахти. Да и чему радоваться, если тебя, без пяти минут «дембеля», запихнули в это жесткое потертое кресло?! Ему бы сейчас вместе с такими же «дедами» сидеть на чемоданах в Кабульском аэропорту в ожидании посадки самолета, который должен увезти его в Союз.
1 октября 1982 года его призвали в армию, даже не дав толком оглядеться после окончания ГПТУ № 1 в Пензе. Впрочем, и в армии события развивались довольно стремительно: поезд, карантин в Фергане, самолет и все – он уже в Кабуле! Как раз за неделю до наступления Нового года. А на следующий день Топилин уже находился в 181-м полку. Отцы-командиры зачислили его в третий батальон на должность оператора ПТУР БМП-1. Сержантам кое-что показали и кое-чему научили, «деды» наглядно растолковали на «вечерних стрелках», какие обязанности возлагаются на «молодого». Сначала, конечно, несладко пришлось, но не он первый, не он последний. А через пару месяцев Топилина начали посылать на «боевые».
Как бы там ни было, а свои две лычки на погонах он заслужил честно, службу тащил как положено, за спины не прятался, на других свою ношу не перекладывал. Хотя, конечно, на «парадке» они бы лучше смотрелись. Нет, ну надо же, какая непруха пошла! Сегодня уже 25 октября, а он все в этом хэбэ в пропахшем соляркой бронеящике парится!
Николай усмехнулся и вздохнул: чего уж там! Комбат вызвал к своему модулю «дембелей», построил и «толкнул» короткую, но пламенную речь о том, что операция предстоит серьезная, так что «молодых» туда посылать – только на убой. Что он все понимает и приказом послать на «войну» ребят, которые уже видят себя на «гражданке», совесть не позволяет. Так что: «Мужики, выручайте! Вы сами знаете, что такое Панджшер!» Возражений не последовало, хотя и радости на лицах «дедов» тоже не замечалось. После команды «Разойдись!», «дембеля» пошли к своей казарме готовить оружие и амуницию к походу...
...Колонна медленно втягивалась в устье ущелья меж гор, склоны которых были покрыты «сыпью» разрозненных кустарников. Справа и слева от дороги виднелись обугленные или уже проржавевшие остовы подбитых бронемашин и автомобилей. Впереди показались полуразрушенные строения и дувалы. Это был кишлак Анава, где на время операций в глинобитной крепости размещался полевой штаб 108-й МСД, а постоянный гарнизон в основном состоял из десантников 345-го отдельного парашютно-десантного полка. Наконец машины остановились, по рации прозвучала команда выходить и строиться. В соответствии с планом операции две роты батальона должны двигаться параллельно основным силам по тактическим гребням слева и справа от долины, сбивая «духовские» засады и идя на соединение с десантниками, выброшенными вертолетами на высоты где-то впереди. Конечная цель – кишлак Руха. Он находился в сердце ущелья на довольно обширной территории. Некогда богатое поселение было покинуто жителями и разгромлено в ходе масштабной армейской операции 1982 года. Теперь там держал круговую оборону десантно-штурмовой батальон 56-й бригады совместно с подразделениями афганской армии, подвергаясь практически постоянным обстрелам с гор, где в пещерах «духи» оборудовали укрепленные пункты. Советским войскам необходимо было доставить в Руху боеприпасы, продовольствие, горючее, а заодно «проредить» вражеское окружение.
Когда Топилин выбрался из БМП, то услышал приглушенное басовитое бу-бу-бу, это откуда-то с гор по гарнизону шурави бил ДШК. Над ущельем кружили вертолеты, то и дело посылая дымные трассы нурсов и строчки пулеметных трассиров по обнаруженным огневым точкам душманов.
Через полчаса рота, выдвинув вперед взвод боевого охранения, цепочкой поползла на склон ближайшей горы. Позади загрохотали, прикрывая мотострелков, пушки и пулеметы БМП и БТР, обстреливая горы по обеим сторонам ущелья. Топилин шел в составе охранения. Помимо автомата, «разгрузки» и рюкзака он тащил на себе еще пару гранатометов. Так уж сложилось в ходе «боевых». Как пошутил однажды ротный: «Ты ж у нас парень крепкий, к тому же оператор птурсов? Вот и тащи на себе облегченный вариант противотанковых зарядов!» Николай не спорил: ему нравилось стрелять из легких, портативных РПГ «муха». И получалось вроде неплохо, особенно когда надо было гасить очередной «духовский» пулемет.
Через час мотострелки забрались на вершину, откуда открывался впечатляющий вид на ущелье. Далеко внизу вдоль извилистой бурной речки ползли темные коробки – бронемашины и грузовики. «Вперед!» – прозвучала команда, бойцы после короткого привала двинулись вниз. Так начался изматывающий марш вниз-вверх с короткими передышками и мелкими стычками с отдельными небольшими группами душманов. Когда не удавалось сбить пулеметные заставы своими силами, ротный вызывал по рации «вертушки». После их атаки «духи» становились «сговорчивыми»: оставшиеся в живых поспешно отступали в глубь горного массива.
Ночь застала бойцов на очередной вершине. Склоны окутала темнота – защитница и предательница. И горы, и небо – все было черно. Где-то висел месяц, но до узкой площадки между скал не доходил ни один лучик. Холодны октябрьские ночи в горах Гиндукуша. Топилин прижимался спиной к скале и даже через бушлат, там, где его тело не было защищено бронежилетом, ощущал живительное тепло нагретого за день щедрым афганским солнцем камня. Рядом сидели, прижавшись друг к другу, солдаты. Наплыла дремота и смежила веки. Показалось, только закрыл глаза, а уже толкают в плечо: «Подъем!»
Тьма начинала сереть. Медленно подкрадывался рассвет. Бойцы покашливали, разминали руки, стряхивая с себя остатки дремы, наскоро жевали сухпаек. С первыми лучами солнца, осветившими верхушки гор, рота начала спуск вниз. Через час миновали распадок и снова поползли вверх. Вокруг, казалось, загрохотали горы – это открыла огонь артиллерия, зарокотали в небе вертолеты.
Черная, с выступами, с пятнистым гранитом гора господствовала над ущельем. В стороне возвышалась светлая, белесая, похожая на огромную груду муки другая гора. Дальше чуть зеленела покрытая робкой растительностью третья. И за ней, удаляясь, становясь все более синими, тянулись горы, превращались в хребет с ледниковой поднебесной кромкой, прозрачной и неподвижной.
Именно с этой черной горы обрушился на роту шквал огня, прижал сначала охранение, а потом и остальные взводы к земле, заставил расползаться по склону, прячась от свинцового ливня. Постепенно мотострелки освоились и сориентировались. Начали отвечать все более плотным и точным огнем, переползать, упорно продвигаясь вверх. То там, то сям от разрывов гранат сыпались вниз мелкие камни. Бой нарастал, душманы сумели все же остановить продвижение роты.
Топилин слышал крики раненных бойцов, кусал от злости губы и, обозревая местность вокруг себя, лихорадочно обдумывал вариант для броска вверх. Наконец присмотрелся к узкой расщелине справа от себя и решил рискнуть. Вжимаясь в камни, дополз до нее, втиснулся и полез вверх. Острые гранитные выступы болезненно задевали тело, но Николай продолжал упорно продвигаться. Минут через десять где-то совсем недалеко (показалось, над головой) сквозь треск стрельбы донеслись гортанные выкрики. Наконец Топилин выбрался на небольшой скальный выступ с гребешком полутораметровой высоты. С минуту лежал, приводя в норму дыхание, затем осторожно выглянул из-за гребня. Совсем рядом, метрах в пяти, за кладкой из камней лежал бородатый «дух» в шапке-«нуристанке» с поперечной желтой полосой и азартно палил из автомата куда-то вниз, что-то выкрикивая.
– Ишь какой говорливый! – пробормотал Топилин и, прицелившись, влепил в бок душману короткую очередь. Тот вскинулся, выронил автомат и, схватившись рукой за бок, повалился на спину и засучил ногами. Рой пуль щелкнул по камню рядом с младшим сержантом, больно ударив по лицу мелкой гранитной крошкой. Ударил длинной очередью в ответ, но промазал: второй бородач успел спрятаться и затаиться. Зато загрохотал из глубины пещеры ДШК, пронзая ее темноту мерцающим языком пламени. До этой позиции от скального выступа было метров тридцать.
Тогда Николай положил рядом автомат, развернул и приготовил к стрельбе «муху». Оглушительно звонко рявкнул гранатомет. Огненный шар ударил в стенку ущелья недалеко от выхода и взорвался. ДШК поперхнулся, смолк, но спустя несколько секунд, снова задолбил длинными очередями. В унисон дал очередь и прятавшийся за каменной кладкой моджахед. Топилин не на шутку обозлился: «Ах, вы так?! Ну, сволочи, держитесь!» Достал «эфку» и, прицелившись, метко бросил за камни. Вместе с трескучим взрывом вверх полетели камни и белая чалма (или чья-то голова вместе с чалмой?). Не мешкая закинув автомат за спину, подхватив вторую «муху», Топилин броском преодолел расстояние до каменной кладки, плюхнулся за нее. Повернул трубу в сторону пещеры и нажал на спуск. Ахнул РПГ, огненный шар влетел в пещеру, ударился о стену и рикошетом влетел внутрь. Ухнул взрыв. ДШК замолчал, теперь, похоже, окончательно.
Снизу донеслись крики атакующих мотострелков, в небе загудели вертолеты, вызванные на подмогу. Николай победно вскинул кулак вверх: «Есть! Наша взяла!» Раскаленный стержень вошел в шею, пронзил тело. Топилина с силой ударило лицом о камни. Сгоряча он приподнялся на руках, но вторая пуля снайпера, пробив бронежилет, вошла в спину, снова прижав его к камням, правда, боль он уже не чувствовал...
За отвагу и мужество, проявленные в бою, младший сержант Н. Топилин посмертно награжден орденом Красной Звезды. Похоронен в селе Ломовка Лунинского района, где его именем названа улица.
Ущелье «Пяти Львов»
И снова Панджшер. Сводная бронеколонна 108-й мотострелковой дивизии гигантским удавом вползала в зажатое высоченными горами и скалами змеиное ущелье. Оно протянулось на сотню километров от Чарикарской долины вплоть до пакистанского города Пешавар, возле которого размещалось несколько учебных пунктов душманов. В ущелье и на окружавших его горах создал опорные пункты и базы мятежников Ахмад-шах, прозванный впоследствии «Масудом» (счастливым). Сын богатейшего феодала, он окончил в свое время колледж и университет. Два года провел в отрядах борцов за освобождение Палестины и вполне овладел искусством партизанской войны в горной местности.
Пять месяцев назад, в апреле 1984 года, по настоятельным просьбам афганского руководства в третий раз было принято решение начать крупномасштабные боевые действия в Панджшере. Цель – нанесение Ахмад шаху решительного поражения. Эта операция готовилась тщательно и масштабно. Привлекались различные по составу войска.
Операция началась 19 апреля нанесением по Панджшеру мощного авиационного удара, который продолжался около двух часов. Затем в течение одного часа и двадцати минут била артиллерия. Потом нанесли второй авиационный удар. И только после этого был высажен десант и войска ворвались в долину. Там они существенного сопротивления не встретили. Были, правда, подрывы на минах, установленных мятежниками, и потери, когда подразделения попадали в засады. Казалось, формирования Ахмад-шаха окончательно разгромлены, так как они не оказывали существенного сопротивления. Советское командование первоначально посчитало эту операцию успешной.
Лишь значительно позже выяснилось, что это был своеобразный провал. Имея сильную опору и разветвленную сеть агентуры в Кабуле, Масуд за 15 дней до начала боевых действий получил исчерпывающие данные о всех планах правительственных и советских войск. И заблаговременно вывел из Панджшера местное население и большинство своих боевых отрядов, разместив их в «зеленой зоне» Чарикара, Андараба, Ниджраба, Хост-о-Ференга и других районах северных провинций ДРА, а также укрыл их в рокадных ущельях, примыкающих к Панджшеру.
.gif) |
Вскоре Ахмад-шах не только восстановил, но и значительно укрепил группировку своих вооруженных формирований, вновь вернувшихся в Панджшер и через некоторое время возобновивших диверсии и нападения на заставы и колонны, двигавшиеся по дороге Хайратон – Кабул. Это вынудило командование 40-й армии осенью 1984 года провести операцию по вытеснению душманских отрядов из зоны Саланга в глубь ущелья...
Третий мотострелковый батальон 181-го полка 108-й МСД двигался в голове колонны. Младший сержант Топилин находился на месте оператора БМП и через оптику приборов наблюдения внимательно разглядывал окружающий пейзаж. Настроение у него было не ахти. Да и чему радоваться, если тебя, без пяти минут «дембеля», запихнули в это жесткое потертое кресло?! Ему бы сейчас вместе с такими же «дедами» сидеть на чемоданах в Кабульском аэропорту в ожидании посадки самолета, который должен увезти его в Союз.
1 октября 1982 года его призвали в армию, даже не дав толком оглядеться после окончания ГПТУ № 1 в Пензе. Впрочем, и в армии события развивались довольно стремительно: поезд, карантин в Фергане, самолет и все – он уже в Кабуле! Как раз за неделю до наступления Нового года. А на следующий день Топилин уже находился в 181-м полку. Отцы-командиры зачислили его в третий батальон на должность оператора ПТУР БМП-1. Сержантам кое-что показали и кое-чему научили, «деды» наглядно растолковали на «вечерних стрелках», какие обязанности возлагаются на «молодого». Сначала, конечно, несладко пришлось, но не он первый, не он последний. А через пару месяцев Топилина начали посылать на «боевые».
Как бы там ни было, а свои две лычки на погонах он заслужил честно, службу тащил как положено, за спины не прятался, на других свою ношу не перекладывал. Хотя, конечно, на «парадке» они бы лучше смотрелись. Нет, ну надо же, какая непруха пошла! Сегодня уже 25 октября, а он все в этом хэбэ в пропахшем соляркой бронеящике парится!
Николай усмехнулся и вздохнул: чего уж там! Комбат вызвал к своему модулю «дембелей», построил и «толкнул» короткую, но пламенную речь о том, что операция предстоит серьезная, так что «молодых» туда посылать – только на убой. Что он все понимает и приказом послать на «войну» ребят, которые уже видят себя на «гражданке», совесть не позволяет. Так что: «Мужики, выручайте! Вы сами знаете, что такое Панджшер!» Возражений не последовало, хотя и радости на лицах «дедов» тоже не замечалось. После команды «Разойдись!», «дембеля» пошли к своей казарме готовить оружие и амуницию к походу...
 |
...Колонна медленно втягивалась в устье ущелья меж гор, склоны которых были покрыты «сыпью» разрозненных кустарников. Справа и слева от дороги виднелись обугленные или уже проржавевшие остовы подбитых бронемашин и автомобилей. Впереди показались полуразрушенные строения и дувалы. Это был кишлак Анава, где на время операций в глинобитной крепости размещался полевой штаб 108-й МСД, а постоянный гарнизон в основном состоял из десантников 345-го отдельного парашютно-десантного полка. Наконец машины остановились, по рации прозвучала команда выходить и строиться. В соответствии с планом операции две роты батальона должны двигаться параллельно основным силам по тактическим гребням слева и справа от долины, сбивая «духовские» засады и идя на соединение с десантниками, выброшенными вертолетами на высоты где-то впереди. Конечная цель – кишлак Руха. Он находился в сердце ущелья на довольно обширной территории. Некогда богатое поселение было покинуто жителями и разгромлено в ходе масштабной армейской операции 1982 года. Теперь там держал круговую оборону десантно-штурмовой батальон 56-й бригады совместно с подразделениями афганской армии, подвергаясь практически постоянным обстрелам с гор, где в пещерах «духи» оборудовали укрепленные пункты. Советским войскам необходимо было доставить в Руху боеприпасы, продовольствие, горючее, а заодно «проредить» вражеское окружение.
Когда Топилин выбрался из БМП, то услышал приглушенное басовитое бу-бу-бу, это откуда-то с гор по гарнизону шурави бил ДШК. Над ущельем кружили вертолеты, то и дело посылая дымные трассы нурсов и строчки пулеметных трассиров по обнаруженным огневым точкам душманов.
Через полчаса рота, выдвинув вперед взвод боевого охранения, цепочкой поползла на склон ближайшей горы. Позади загрохотали, прикрывая мотострелков, пушки и пулеметы БМП и БТР, обстреливая горы по обеим сторонам ущелья. Топилин шел в составе охранения. Помимо автомата, «разгрузки» и рюкзака он тащил на себе еще пару гранатометов. Так уж сложилось в ходе «боевых». Как пошутил однажды ротный: «Ты ж у нас парень крепкий, к тому же оператор птурсов? Вот и тащи на себе облегченный вариант противотанковых зарядов!» Николай не спорил: ему нравилось стрелять из легких, портативных РПГ «муха». И получалось вроде неплохо, особенно когда надо было гасить очередной «духовский» пулемет.
 |
Через час мотострелки забрались на вершину, откуда открывался впечатляющий вид на ущелье. Далеко внизу вдоль извилистой бурной речки ползли темные коробки – бронемашины и грузовики. «Вперед!» – прозвучала команда, бойцы после короткого привала двинулись вниз. Так начался изматывающий марш вниз-вверх с короткими передышками и мелкими стычками с отдельными небольшими группами душманов. Когда не удавалось сбить пулеметные заставы своими силами, ротный вызывал по рации «вертушки». После их атаки «духи» становились «сговорчивыми»: оставшиеся в живых поспешно отступали в глубь горного массива.
Ночь застала бойцов на очередной вершине. Склоны окутала темнота – защитница и предательница. И горы, и небо – все было черно. Где-то висел месяц, но до узкой площадки между скал не доходил ни один лучик. Холодны октябрьские ночи в горах Гиндукуша. Топилин прижимался спиной к скале и даже через бушлат, там, где его тело не было защищено бронежилетом, ощущал живительное тепло нагретого за день щедрым афганским солнцем камня. Рядом сидели, прижавшись друг к другу, солдаты. Наплыла дремота и смежила веки. Показалось, только закрыл глаза, а уже толкают в плечо: «Подъем!»
Тьма начинала сереть. Медленно подкрадывался рассвет. Бойцы покашливали, разминали руки, стряхивая с себя остатки дремы, наскоро жевали сухпаек. С первыми лучами солнца, осветившими верхушки гор, рота начала спуск вниз. Через час миновали распадок и снова поползли вверх. Вокруг, казалось, загрохотали горы – это открыла огонь артиллерия, зарокотали в небе вертолеты.
Черная, с выступами, с пятнистым гранитом гора господствовала над ущельем. В стороне возвышалась светлая, белесая, похожая на огромную груду муки другая гора. Дальше чуть зеленела покрытая робкой растительностью третья. И за ней, удаляясь, становясь все более синими, тянулись горы, превращались в хребет с ледниковой поднебесной кромкой, прозрачной и неподвижной.
Именно с этой черной горы обрушился на роту шквал огня, прижал сначала охранение, а потом и остальные взводы к земле, заставил расползаться по склону, прячась от свинцового ливня. Постепенно мотострелки освоились и сориентировались. Начали отвечать все более плотным и точным огнем, переползать, упорно продвигаясь вверх. То там, то сям от разрывов гранат сыпались вниз мелкие камни. Бой нарастал, душманы сумели все же остановить продвижение роты.
Топилин слышал крики раненных бойцов, кусал от злости губы и, обозревая местность вокруг себя, лихорадочно обдумывал вариант для броска вверх. Наконец присмотрелся к узкой расщелине справа от себя и решил рискнуть. Вжимаясь в камни, дополз до нее, втиснулся и полез вверх. Острые гранитные выступы болезненно задевали тело, но Николай продолжал упорно продвигаться. Минут через десять где-то совсем недалеко (показалось, над головой) сквозь треск стрельбы донеслись гортанные выкрики. Наконец Топилин выбрался на небольшой скальный выступ с гребешком полутораметровой высоты. С минуту лежал, приводя в норму дыхание, затем осторожно выглянул из-за гребня. Совсем рядом, метрах в пяти, за кладкой из камней лежал бородатый «дух» в шапке-«нуристанке» с поперечной желтой полосой и азартно палил из автомата куда-то вниз, что-то выкрикивая.
– Ишь какой говорливый! – пробормотал Топилин и, прицелившись, влепил в бок душману короткую очередь. Тот вскинулся, выронил автомат и, схватившись рукой за бок, повалился на спину и засучил ногами. Рой пуль щелкнул по камню рядом с младшим сержантом, больно ударив по лицу мелкой гранитной крошкой. Ударил длинной очередью в ответ, но промазал: второй бородач успел спрятаться и затаиться. Зато загрохотал из глубины пещеры ДШК, пронзая ее темноту мерцающим языком пламени. До этой позиции от скального выступа было метров тридцать.
Тогда Николай положил рядом автомат, развернул и приготовил к стрельбе «муху». Оглушительно звонко рявкнул гранатомет. Огненный шар ударил в стенку ущелья недалеко от выхода и взорвался. ДШК поперхнулся, смолк, но спустя несколько секунд, снова задолбил длинными очередями. В унисон дал очередь и прятавшийся за каменной кладкой моджахед. Топилин не на шутку обозлился: «Ах, вы так?! Ну, сволочи, держитесь!» Достал «эфку» и, прицелившись, метко бросил за камни. Вместе с трескучим взрывом вверх полетели камни и белая чалма (или чья-то голова вместе с чалмой?). Не мешкая закинув автомат за спину, подхватив вторую «муху», Топилин броском преодолел расстояние до каменной кладки, плюхнулся за нее. Повернул трубу в сторону пещеры и нажал на спуск. Ахнул РПГ, огненный шар влетел в пещеру, ударился о стену и рикошетом влетел внутрь. Ухнул взрыв. ДШК замолчал, теперь, похоже, окончательно.
Снизу донеслись крики атакующих мотострелков, в небе загудели вертолеты, вызванные на подмогу. Николай победно вскинул кулак вверх: «Есть! Наша взяла!» Раскаленный стержень вошел в шею, пронзил тело. Топилина с силой ударило лицом о камни. Сгоряча он приподнялся на руках, но вторая пуля снайпера, пробив бронежилет, вошла в спину, снова прижав его к камням, правда, боль он уже не чувствовал...
За отвагу и мужество, проявленные в бою, младший сержант Н. Топилин посмертно награжден орденом Красной Звезды. Похоронен в селе Ломовка Лунинского района, где его именем названа улица.