Грызунов Сергей Николаевич. Младший сержант, механик-радиотелефонист В/ч пп 83572, батальон связи, 108-я МСД (г. Баграм, провинция Парван)
03.09.1965 – 23.07.1984
Под шквальным огнем
Панджшер... Что-то тревожное слышится в этом гортанном нерусском слове. А для тех, кто, обливаясь потом и кровью, не раз штурмовал эти горы и скалы, оно было символом мужества, отваги и безмерного горя от потери боевых друзей... Ущелье начинается с каменистой долины, посреди которой стремительно бежит река с таким же названием, распихивая каменистые берега. Но чем дальше вглубь, тем выше хмурые горы. Вот уже узкая извилистая дорога вплотную прижата к реке нависшими каменными стенами. А там, за поворотом, уже видишь вдали белоснежные вершины, возвышающиеся над складками гор. И уже нет на их склонах редких кустов, а лишь матерый базальт и гранит, прорезанный ущельями и трещинами...
Там среди теснин притаился не то поселок, не то кишлачок Руха. Именно над ним раз за разом устанавливали контроль советские войска и ставили там гарнизоны правительственных войск. Но, поднакопив сил, Ахмад-шах Масуд снова отвоевывал свое ущелье и выбирался на трассу Хайратон – Кабул, где его моджахеды устраивали диверсии, подрывы, обстреливали заставы и блокпосты.
И тогда советско-афганские войска начинали готовить очередную армейскую операцию...
Еще летом 1980 года было принято решение передислоцировать штаб 108-й мотострелковой дивизии в Баграм. По замыслу командования, силы нашей дивизии должны были не только прикрывать крупную авиабазу, но и влиять на развитие событий в районах, расположенных севернее Кабула, в Чарикаре и окружающей его «зеленой зоне». Обилие воды в этих местах и близость основной дороги притягивали к себе душманов. Кроме того, рядом находилось Панджшерское ущелье – основная база Ахмад-шах Масуда.
Фактически в самом Баграме постоянно находились только штаб дивизии и несколько батальонов обеспечения, в том числе и батальон связи, в котором с апреля 1984 года служил механиком-радиотелефонистом младший сержант Сергей Грызунов. Он входил в экипаж радиостанции, размещенной в бронетранспортере. Радийная машина обеспечивала командованию дивизии связь с передовыми отрядами во время боевых рейдов. Что такое связь в бою – поймет и непосвященный. Любая операция обречена на неудачу, если нет связи между командиром и его подчиненными. И потому рации и радистов старались беречь и укрывать от обстрелов. Но далеко не всегда это удавалось, особенно в передовых подразделениях...
Вообще-то Сергей собирался стать десантником, а не радистом. Учился в школе неплохо, но больше за счет способности все схватывать на лету, недолюбливая рутину зубрежки. Потому после восьмого класса не пошел в девятый, а поступил в СПТУ-17. И пусть проучился там аж три года, зато и среднее образование получил, и специальность неплохую – газоэлектросварщик.
Мама, Евдокия Степановна, часто любовалась сыном: какой он высокий и сильный, а еще добрый и внимательный. Как-то раз сказала:
– Сынок, какой ты большой стал!
Сергей отшутился:
– Мама, это ты уже вниз растешь, а мне еще до двадцати пяти лет расти вверх.
Еще учась в училище, Сергей ходил на курсы парашютистов при ДОСААФ. После первого прыжка твердо решил: только в десант! Но в военкомате были свои планы, и Сергей в октябре 1983 года оказался в «учебке». После карантина их впервые привели в учебный класс и посадили перед переносными рациями. Сергей только вздохнул: «Так и просижу на точках-тире всю службу!» Но делать нечего, пришлось стать радиотелеграфистом. Более того, еще и освоить вождение грузовиков и бронетранспортеров, на которых были размещены радиостанции.
Но как-то незаметно эта воинская профессия его захватила. А когда после окончания «учебки» в апреле 1984 года его привезли в Афганистан, вдруг обнаружил, что там и радисты воюют. В первый же выезд вдоль трассы Хайратон – Кабул его БТР попал под обстрел душманов. Когда пули заклацали по броне, Сергей почувствовал себя не очень уютно. Но, как говорится, Бог миловал, пронесло, не подбили...
Зато было о чем писать домой и друзьям. А писал Сергей часто и много: матери, отцу, брату, теткам, друзьям, одноклассникам. Писал своей девушке.
Из письма брату от 30 июня 1984 года:
Андрейка, у меня все хорошо, правда, ночью обстреливают из ДШК, но все пока в норме. А опозорить я вас не опозорю. Знаешь, брат, иногда стараешься беречь себя, но за спину друга тоже не спрячусь...»
Маме:
«Мама, я сыт, так что не расстраивайся. Живу, как у Христа за пазухой. Первые дни не мог стрелять по людям, а инструктор говорит: «В тебя будут стрелять и не испугаются». Так что все в порядке: за себя и за Родину, где мои родители живут, постоять сумею».
...В апреле 1984 года началась крупномасштабная войсковая операция против отрядов Ахмад-шах Масуда в Панджшерском ущелье. Но Масуд, заранее предупрежденный своей агентурой о ее начале, сумел вывести из-под удара основные силы, и войсковая операция явно затянулась, разбившись на отдельные бои и стычки. В июле один из полков дивизии совместно с десантниками снова выдвинулся в ущелье, тесня мелкие группы прикрытия моджахедов. БТР Сергея двигался то в середине колонны, то выдвигался к передовой роте, обеспечивая связь между подразделениями и штабом дивизии.
Бои чередовались с короткими передышками на занятых опорных рубежах. И тогда Сергей первым делом принимался за письма домой. Он словно торопился передать близким свои мысли и впечатления.
После занятия Рухи батальоны двинулись в глубь ущелья, растянувшись на несколько километров. Радийная машина двигалась в передовой колонне. Внешне БТР отличался только антеннами: одна, выдвижная, – длинноволновая, другая, решетчатая, – коротковолновая. Внутри бронемашины было душно. Трещали микрофоны, частили скороговоркой голоса командиров, передававших донесения и отдававших приказы. Там, впереди, начался бой.
И буквально следом по броне радийной машины застучали пули: «духи» обрушили на колонну огневой шквал. Рядом взорвалось несколько мин, и осколками перебило ноги начальнику радиостанции прапорщику Хайруддинову: он сидел на броне с автоматом и следил за горами. Услышав крик боли упавшего с брони командира, Сергей остановил БТР и выглянул из люка. И тут же заметил, что другим осколком перебило штырь антенны. Разом смолкли внутри передатчики. Связь! Что делать? Сергей понял, что теперь старший – он. И от того, какое сейчас примет решение, зависит жизнь его боевых товарищей.
Осколки и пули продолжали смертоносным ливнем стучать по броне. Но связь надо восстановить любой ценой! Любой? А не он ли недавно писал брату: за спину друга не спрячусь?!
И Сергей выбрался наверх. Внутри все сжалось в какой-то комок. Не от страха, от желания успеть восстановить связь прежде чем... Чем что? Пуля тупо и сильно ударила в плечо, но только ранила. Стиснув зубы, Сергей устранил
повреждение антенны, закрепил ее. И только тогда спрыгнул на дорогу и оттащил раненого прапорщика под прикрытие одной из ближайших расщелин. «Успел», – перевязав командира, подумал он, выпрямляясь и оглядываясь на БТР. И в этот миг рядом упала мина. Вспышка, и что-то холодное и острое ударило в пах и в грудь. Он вскрикнул и упал. Один из осколков перебил артерию, и алая кровь хлынула на серые афганские камни. Через несколько минут Сергей умер...
Хоронили солдата 1 августа. Его последнее письмо, написанное 18 июля, почтальон принес в тот день, когда гроб с телом стоял дома, а убитые горем родители еще не верили в смерть сына. А он, уже мертвый, разговаривал с ними:
«Вот сегодня с рейда. Мама, там у меня лучшего друга изрешетило – 18 пулевых ранений. Я его нес. Он еще жил, правда, был без сознания. А потом, уже в части, в госпитале, сказали, что я его 30 минут мертвого нес. Вот такие пироги, мама». Успокаивал: «Мама, я жив, здоров, чего и вам всем желаю. У меня все в порядке, за меня не расстраивайтесь. Самое главное, берегите себя, и все будет хорошо. Извините за почерк, пишу на улице на камнях. В машине душно и пот градом».
Через месяц после похорон родителям передали на хранение орден Красной Звезды, которым Сергей был посмертно награжден за отвагу, проявленную в том последнем бою.
Под шквальным огнем
Панджшер... Что-то тревожное слышится в этом гортанном нерусском слове. А для тех, кто, обливаясь потом и кровью, не раз штурмовал эти горы и скалы, оно было символом мужества, отваги и безмерного горя от потери боевых друзей... Ущелье начинается с каменистой долины, посреди которой стремительно бежит река с таким же названием, распихивая каменистые берега. Но чем дальше вглубь, тем выше хмурые горы. Вот уже узкая извилистая дорога вплотную прижата к реке нависшими каменными стенами. А там, за поворотом, уже видишь вдали белоснежные вершины, возвышающиеся над складками гор. И уже нет на их склонах редких кустов, а лишь матерый базальт и гранит, прорезанный ущельями и трещинами...
Там среди теснин притаился не то поселок, не то кишлачок Руха. Именно над ним раз за разом устанавливали контроль советские войска и ставили там гарнизоны правительственных войск. Но, поднакопив сил, Ахмад-шах Масуд снова отвоевывал свое ущелье и выбирался на трассу Хайратон – Кабул, где его моджахеды устраивали диверсии, подрывы, обстреливали заставы и блокпосты.
И тогда советско-афганские войска начинали готовить очередную армейскую операцию...
 |
Еще летом 1980 года было принято решение передислоцировать штаб 108-й мотострелковой дивизии в Баграм. По замыслу командования, силы нашей дивизии должны были не только прикрывать крупную авиабазу, но и влиять на развитие событий в районах, расположенных севернее Кабула, в Чарикаре и окружающей его «зеленой зоне». Обилие воды в этих местах и близость основной дороги притягивали к себе душманов. Кроме того, рядом находилось Панджшерское ущелье – основная база Ахмад-шах Масуда.
Фактически в самом Баграме постоянно находились только штаб дивизии и несколько батальонов обеспечения, в том числе и батальон связи, в котором с апреля 1984 года служил механиком-радиотелефонистом младший сержант Сергей Грызунов. Он входил в экипаж радиостанции, размещенной в бронетранспортере. Радийная машина обеспечивала командованию дивизии связь с передовыми отрядами во время боевых рейдов. Что такое связь в бою – поймет и непосвященный. Любая операция обречена на неудачу, если нет связи между командиром и его подчиненными. И потому рации и радистов старались беречь и укрывать от обстрелов. Но далеко не всегда это удавалось, особенно в передовых подразделениях...
Вообще-то Сергей собирался стать десантником, а не радистом. Учился в школе неплохо, но больше за счет способности все схватывать на лету, недолюбливая рутину зубрежки. Потому после восьмого класса не пошел в девятый, а поступил в СПТУ-17. И пусть проучился там аж три года, зато и среднее образование получил, и специальность неплохую – газоэлектросварщик.
Мама, Евдокия Степановна, часто любовалась сыном: какой он высокий и сильный, а еще добрый и внимательный. Как-то раз сказала:
– Сынок, какой ты большой стал!
Сергей отшутился:
– Мама, это ты уже вниз растешь, а мне еще до двадцати пяти лет расти вверх.
 |
Еще учась в училище, Сергей ходил на курсы парашютистов при ДОСААФ. После первого прыжка твердо решил: только в десант! Но в военкомате были свои планы, и Сергей в октябре 1983 года оказался в «учебке». После карантина их впервые привели в учебный класс и посадили перед переносными рациями. Сергей только вздохнул: «Так и просижу на точках-тире всю службу!» Но делать нечего, пришлось стать радиотелеграфистом. Более того, еще и освоить вождение грузовиков и бронетранспортеров, на которых были размещены радиостанции.
Но как-то незаметно эта воинская профессия его захватила. А когда после окончания «учебки» в апреле 1984 года его привезли в Афганистан, вдруг обнаружил, что там и радисты воюют. В первый же выезд вдоль трассы Хайратон – Кабул его БТР попал под обстрел душманов. Когда пули заклацали по броне, Сергей почувствовал себя не очень уютно. Но, как говорится, Бог миловал, пронесло, не подбили...
Зато было о чем писать домой и друзьям. А писал Сергей часто и много: матери, отцу, брату, теткам, друзьям, одноклассникам. Писал своей девушке.
Из письма брату от 30 июня 1984 года:
Андрейка, у меня все хорошо, правда, ночью обстреливают из ДШК, но все пока в норме. А опозорить я вас не опозорю. Знаешь, брат, иногда стараешься беречь себя, но за спину друга тоже не спрячусь...»
Маме:
«Мама, я сыт, так что не расстраивайся. Живу, как у Христа за пазухой. Первые дни не мог стрелять по людям, а инструктор говорит: «В тебя будут стрелять и не испугаются». Так что все в порядке: за себя и за Родину, где мои родители живут, постоять сумею».
...В апреле 1984 года началась крупномасштабная войсковая операция против отрядов Ахмад-шах Масуда в Панджшерском ущелье. Но Масуд, заранее предупрежденный своей агентурой о ее начале, сумел вывести из-под удара основные силы, и войсковая операция явно затянулась, разбившись на отдельные бои и стычки. В июле один из полков дивизии совместно с десантниками снова выдвинулся в ущелье, тесня мелкие группы прикрытия моджахедов. БТР Сергея двигался то в середине колонны, то выдвигался к передовой роте, обеспечивая связь между подразделениями и штабом дивизии.
.gif) |
Бои чередовались с короткими передышками на занятых опорных рубежах. И тогда Сергей первым делом принимался за письма домой. Он словно торопился передать близким свои мысли и впечатления.
После занятия Рухи батальоны двинулись в глубь ущелья, растянувшись на несколько километров. Радийная машина двигалась в передовой колонне. Внешне БТР отличался только антеннами: одна, выдвижная, – длинноволновая, другая, решетчатая, – коротковолновая. Внутри бронемашины было душно. Трещали микрофоны, частили скороговоркой голоса командиров, передававших донесения и отдававших приказы. Там, впереди, начался бой.
И буквально следом по броне радийной машины застучали пули: «духи» обрушили на колонну огневой шквал. Рядом взорвалось несколько мин, и осколками перебило ноги начальнику радиостанции прапорщику Хайруддинову: он сидел на броне с автоматом и следил за горами. Услышав крик боли упавшего с брони командира, Сергей остановил БТР и выглянул из люка. И тут же заметил, что другим осколком перебило штырь антенны. Разом смолкли внутри передатчики. Связь! Что делать? Сергей понял, что теперь старший – он. И от того, какое сейчас примет решение, зависит жизнь его боевых товарищей.
Осколки и пули продолжали смертоносным ливнем стучать по броне. Но связь надо восстановить любой ценой! Любой? А не он ли недавно писал брату: за спину друга не спрячусь?!
И Сергей выбрался наверх. Внутри все сжалось в какой-то комок. Не от страха, от желания успеть восстановить связь прежде чем... Чем что? Пуля тупо и сильно ударила в плечо, но только ранила. Стиснув зубы, Сергей устранил
 |
Хоронили солдата 1 августа. Его последнее письмо, написанное 18 июля, почтальон принес в тот день, когда гроб с телом стоял дома, а убитые горем родители еще не верили в смерть сына. А он, уже мертвый, разговаривал с ними:
«Вот сегодня с рейда. Мама, там у меня лучшего друга изрешетило – 18 пулевых ранений. Я его нес. Он еще жил, правда, был без сознания. А потом, уже в части, в госпитале, сказали, что я его 30 минут мертвого нес. Вот такие пироги, мама». Успокаивал: «Мама, я жив, здоров, чего и вам всем желаю. У меня все в порядке, за меня не расстраивайтесь. Самое главное, берегите себя, и все будет хорошо. Извините за почерк, пишу на улице на камнях. В машине душно и пот градом».
Через месяц после похорон родителям передали на хранение орден Красной Звезды, которым Сергей был посмертно награжден за отвагу, проявленную в том последнем бою.